Godspeed You! Black Emperor (ранее Godspeed You Black Emperor!) — канадская пост-рок группа, располагающаяся в Монреале, Квебек. Основанный в 1994 году ансамбль стал влиятельным в своём жанре, многие коллективы указывали его как оказавшего влияние на их музыкальное творчество.

Работая в близком к оркестру масштабе, группа из девяти человек известна своим использованием широкого динамического диапазона; необычным использованием инструментов и звуков; удлинёнными композициями, написанными почти классически, состоящими из нескольких частей; и использованием искусства и визуальных образов как в оформлении обложек альбомов, так и в живых выступлениях.

Godspeed в настоящее время находится «в отпуске на непределённое время», так как участники группы заняты во многих других проектах, однако они ясно говорят, что группа не распалась. Один из основателей Constellation Records, Дон, сказал в интервью, что они встречаются примерно раз в год и решают хотят они или нет снова собраться вместе.

Участники:
Эфрим Менюк (Efrim Menuck) — гитара, клавишные;
Дэвид Брайант (David Bryant) — гитара;
Джеймс Шо (James Chau) — гитара;
Мауро Пеценте (Mauro Pezzente) — бас-гитара;
Тьери Амар (Thierry Amar) — бас-гитара;
Айдан Гирт (Aidan Girt) — ударные, перкуссия;
Брюс Коудрон (Bruce Cawdron) — ударные, перкуссия, клавишные;
Софи Трудо (Sophie Trudeau) — скрипка;
Норсола Джонсон (Norsola Johnson) — виолончель;
Грег Эстеп (Greg Estep) — флейта Пана.

Название загадочной монреальской группы Godspeed You Black Emperor! переводится как «Бог в помощь тебе, чёрный император!» Это роскошное название канадцы позаимствовали из японского фильма начала 80-х, посвящённого бандам мотоциклистов.
Свежий альбом группы вышел на чикагском лейбле Kranky – это два компакт- диска, на которые поместилось всего четыре композиции: как несложно догадаться, это музыка эпических пропорций и титанического замысла. Называется альбом «lift yr. skinny fists like antennas to heaven» - «подними свои худые кулаки как антенны в небо».
Продукция группы Godspeed You Black Emperor! вот уже три года удостаивается самых лестных отзывов музыкальных критиков – конечно, тех из них, кто осведомлён о её существовании. В прошлом году даже пошли разговоры, что Godspeed You Black Emperor! – самая значительная группа конца 20-го столетия.
Godspeed You Black Emperor! делают инструментальный симфо-рок, в котором доминируют гитары и струнные инструменты, и напрочь отсутствуют какие бы то ни было синтезаторы. Впрочем, для изготовления статичного гудящего саунда группа применяет склеенные в кольцо магнитофонные плёнки с так называемыми «найденными звуками». Всё в целом сильно напоминает полную пафоса киномузыку Эннио Морриконе или Нино Рота. Это – типичный drone-rock, то есть вой, гул и поток - гитарная параллель к эмбиенту и нойзу.
Музыка Godspeed You Black Emperor! довольно мелодична и гипертрофированно эмоциональна, все критики единогласно находят её неотразимо красивой. При этом она пронизана чувством тоски, отчаяния, неуверенности, безнадёжности, одиночества и тотального пессимизма.
Первый компакт-диск Godspeed You Black Emperor!, вышедший в 1997 (он назывался «f#a#00», 00 – это знак бесконечности) открывался таким вот текстом: «Автомобиль охвачен огнём, и за рулём нет водителя, и сточные канавы загрязнены тысячью одиноких самоубийств, и веет тёмный ветер. Правительство коррумпировано, а мы все – алкоголики с включёнными радиоприёмниками и опущенными шторами, мы сидим, пойманные в ловушке, в животе у этой омерзительной машины, и машина истекает кровью….»
Музыка Godspeed You Black Emperor! – это огромное чёрное полотно, минималистическая картина медленно умирающего отравленного мира, своего рода роскошная романтическая агония.

В группе Godspeed You Black Emperor! играют аж девять человек: три гитариста, два барабанщика, два басиста, виолончелист и скрипачка.
Во время концерта в зале и на сцене – полная темнота. На экран проецируются дёргающиеся и постоянно выходящие из фокуса фильмы – как правило, чёрно- белые. Они изображают то индустриальные развалины, то какой-то безрадостный пейзаж, покрытое тяжёлыми облаками небо, бегущую по полю собаку… эти кинофильмы, как и музыка, топчутся на одном месте, то есть состоят из постоянно повторяющихся фрагментов. Иногда вспыхивает слово «Hope» («Надежда»). Все девять участников группы во время концерта сидят, причём вовсе не лицом к зрителям… впрочем, в темноте всё равно никого не видно.
Музыканты не фотографируются и своих портретов не публикуют, все фотографии группы – тёмные и размытые. Страсть к анонимности доходит до того, что участники Godspeed You Black Emperor! не разглашают даже собственных фамилий, обнародованы лишь их имена – скажем, лидера группы, длинноволосого гитариста зовут Эфрим (Efrim), виолончелиста – Норсола и т.д. Музыканты на редкость некоммуникабельны, всячески избегают давать интервью, принципиально не рассказывают ничего ни о себе, ни о своей музыке и не скрывают своей ненависти к музыкальной индустрии во всех её проявлениях. Дескать, журналисты – это не те люди, с которыми можно говорить о музыке. В музыке много неясного и неопределённого, неизвестно каким будет следующий шаг, часто не понятно, почему композиция получилась именно такой, а не другой, да и у каждого из девяти участников – своё собственное мнение по каждому вопросу. Чтобы не плодить конфликты и избегать непонимания, они предпочитают молчать.
Гитарист Дэвид Брайент (David Bryant) – ага, одного всё-таки известно, как зовут… так вот, Дэвид Брайент отметил, что в его детстве о группах не рассказывали в красочных журналах: «Единственным источником информации было то, что написано на конверте грампластинки. От этого в каждой группе появлялось что-то загадочное. Наше желание сохранить свою анонимность – это вовсе не какая-то выдумка, оно появилось из-за недоверия, самозащиты и нерешительности. Решения, которые мы приняли в отношении интервью, фотографий и тому подобного, основываются на уверенности в том, что писание о музыке часто разрушает тайну и способность слушателя создать свой собственный контекст и самостоятельно построить свои отношения с записью. Мы хотим делать музыку с как можно меньшим количеством посторонних вмешательств».
Надо сказать, что ненавидимые музыкальные журналисты вовсе не растерялись, встретившись с тактикой откровенного саботажа. Нет-нет, группа Godspeed You Black Emperor! была с энтузиазмом объявлена таинственной и загадочной, изолированной от внешнего мира и утопической, тёмной и апокалиптической.

В 1994 году Эфрим и два его приятеля Мауро и Мойа получили предложение выступить в качестве разогревающей группы. Репетиции начались всего за неделю до концерта.
«Мы решили, что самое простое, что мы может сделать, это целый час играть одну и ту же ноту – рассказывал Эфрим. - Я думаю, именно оттуда и пошли длинные композиции, а также идея играть в темноте и сидя».
Очень быстро новая группа обросла музыкантами – когда их стало 15 человек, было принято решение уменьшить количество участников. Группа по-прежнему приступала к репетициям за неделю до выступления, иными словами – много импровизировала. Первоначальная минималистическая концепция была расширена – сначала до двух нот, потом до трёх, потом в композициях появились сменяющие друг друга части… Свои выступления середины 90-х группа не записывала. Эфрим говорит, что их мучил комплекс неполноценности, они вовсе не были уверены в своих силах, поэтому ничего и не писали.
Многие из них до создания Godspeed You Black Emperor! интересовались исключительно гитарным хардкором – то есть такими группами как Black Flag и Minutemen. Именно здесь и следует искать их истоки отношения к делу – и абсолютной серьёзности всего предприятия в целом, и идеи ответственности перед коллегами и единомышленниками, и презрения к трудностям и к внешней стороне успеха. Именно в хардкор-этике коренится и дух independent (то есть независимости) – чувство, что музыка принадлежит «нам» и поэтому мы должны любой ценой защищать её от порчи, извращения, разжижения и всяческих недостойных влияний.

Godspeed You Black Emperor! выступали в маленьком помещении на верхнем этаже гаража. Называлось это пространство Hotel2Tango. Низкий потолок, окон нет, в углу – крохотная сцена. Воздух на редкость гнусный, полный выхлопных газов. Эфрим подчёркивает, что это не в коем случае не рок-клуб. В Hotel2Tango приходили люди, знающие куда и зачем они идут, все они друг друга знали и относились к одному сообществу.
«В Монреале так же сложно найти место для выступления, как и в других крупных городах в Северной Америке или Европе, - говорит Эфрим. - Но арендная плата здесь очень невысока, жизнь вообще недорогая. В Монреале много пустующих промышленных помещений, в них кто-то живёт и приглашает свои знакомые группы выступать. Ты вовсе не должен идти в мерзкий рок-клуб. Монреаль – странный город, в некоторых отношениях он очень либеральный, но в других… Полиция, например, совершенно бесконтрольна».
«Если ты переходишь улицу в неположенном месте, полиция к тебе не пристанет, - говорит барабанщик Айдан, - но если ты – темнокожий, тебе могут выстрелить в спину».

Два года – с 1997 до 1999 - Godspeed You Black Emperor! находились в концерном турне. Они выступали в залах, вмещающих 700 человек. Изменение своего статуса группа восприняла как катастрофу. Выступления перед незнакомой, случайной и часто не очень заинтересованной аудиторией для канадских музыкантов стали чуть ли не предательством своих идеалов. Вся обстановка, в которой проходят турне, вызывала у них неприкрытое омерзение. Всюду – фальшь, обман и корысть. «Всё это функционирует как мини- супермаркет, - говорит Эфрим. - Это же очевидно. Ты находишься здесь просто потому, что это помещение кому-то принадлежит, эти люди пытаются заниматься бизнесом, а рядом - ещё целая толпа народу, которая тоже зарабатывает деньги. Поэтому весь смысл происходящего – покупай билет, покупай компакт-диск, покупай майку, иди домой, носи майку, слушай компакт-диск. Пока ты в клубе – покупай пиво, пей пиво. Это сеть шоппинга, это всегда так. Как ты можешь иметь к этому отношение, и одновременно пытаться не участвовать во всём этом? О чём можно разговаривать с людьми, которые уверены, что реклама пива Будвайзер может иметь некоторую ценность в качестве произведения искусства? – в отчаянии спрашивает Эфрим, - Просто невозможно иметь хоть какое-то отношение к 99 процентам музыкальных журналов… особенно если вы - странные придурки, которым уделена вшивая страничка в середине этого журнала, и вы там говорите: «Мы не знаем, что мы делаем, но весь мир катится к чертям», а вокруг с одной стороны – реклама, с другой – интервью, я не знаю с кем… с какой-нибудь другой идиотской командой, которая рассказывает, как она справилась со своей последней записью, и что всё, что они делают – это только для фэнов…»
«Знаете, что я на самом деле думаю, - кричит Эфрим, - какое моё личное мнение? Я думаю, что время подходит к концу, да, времени просто не осталось. В мире есть силы зла. Я полагаю, что глобальный капитализм проник буквально всюду. Я думаю, что сейчас не время размениваться по мелочам, играя в дурацкой пост- рок группе. По-моему, что всё, что бы ты ни делал сегодня, будет неадекватным». Прямо-таки всё-всё?
«Да! – восклицает волосатый гитарист, - И это хорошо! Ведь хорошо, что кто-то делает слабую попытку, не правда ли? Это как биться головой о большую стену, а стена становится от этого всё больше и больше…»
Неужели всё настолько безнадёжно?
«Это не безнадёжно, это прекрасно, это прекрасно, что люди пытаются делать это. Прекрасно, что люди существуют…»
Но не является ли занятие искусством в такой ситуации просто тщеславием? Эфрим кивает: «Я думаю, что вера в то, что искусство способно привести к какому-нибудь решению, это самонадеянность. Рассматривать искусство как некий вид сопротивления в 2000 году в западном мире – это самонадеянность… Но когда я говорю о беспомощных актах противостояния, я вовсе не имею в виду, что завтра мы все умрём… Я знаю, что такое direct action («Прямое, непосредственное действие»), но мы этим не занимаемся. Мы поднимаемся на сцену и делаем «Вау, вау, вау»

«Написано столько ахинеи, - говорит Эфрим, - сказано так много ненужных слов, всё это не имеет никакого смысла. Нет, в идеальном случае мы бы не хотели молчать, мы бы начали диалог о вещах, довольно далёких от музыки, поместив музыку в контекст куда более крупных тем.
Мне кажется, что мы все попали в беду (I think we're all f****d). Я не говорю о Поколении Х или какой-то подобной ерунде. Я имею в виду, что существует большая группа людей, которые поняли, что дела обстоят плохо, что все мы ходим на одну и ту же работу с одинаковым унылым будущим. Я думаю, что должны существовать способы затрагивать эти темы, и музыка – это один из таких способов.
В том состоянии катастрофы, в которой все мы находимся, мы пытаемся выстроить систему веры.
…Да, идея веры подверглась девальвации… как и все добродетели… ты не можешь их больше упоминать, потому что ими так злоупотребляли! Вера важна, тоже самое относится и к надежде, и… есть масса действительно замечательных слов – труд, работа, призвание… Все эти слова уже ничего не значат в нашем мире. Многие не хотят даже приблизиться к подобного рода вещам, считая их реакционными, претенциозными или просто наивными. Я так не думаю. И я вовсе не пытаюсь раздуть всё до гигантских размеров, одухотворённым меня тоже не назовёшь. Я думаю, все системы наших верований устроены довольно цинично. Наша группа – вовсе не идеалистический коллектив, но, по-моему, очень важно думать на эти темы.
Это звучит банально, - и многие это уже говорили, - но мне представляется важным исследовать печаль. Твою собственную печаль».

ноябрь 2000

Андрей Горохов © 2001 Немецкая волна